«Кротом» оказался молодой оператор кванковой сети «Сокола», поддерживающей защитные системы главных «облачных» компьютеров. Вернее, он действовал не по своему усмотрению, а под управлением своего отца, бывшего оператора той же сети, который и работал на эмиссара Знающих. Год назад он успел уйти в отставку, оставаясь «спящим» агентом, и мог бы так им и остаться, потеряв связь с «паханом», но зачем-то продолжал следить за деятельностью контрразведки и попался на «пустяке», дав задание сыну прослушивать переговоры начальства.

После обсуждения последствий всех «вирусных» подслушиваний Грымов решил немедленно брать обоих, опять-таки не согласовывая свои действия с вышестоящими организациями.

«Крота» звали Нил Бойченко, и жил он в настоящее время во Львове, то есть на территории западноукраинского территориального образования традиционного украинского развития (ЗУТО), носившего название Великая Галиция, прозванная в народе Бандеровщиной. С ним пришлось повозиться, так как надо было действовать тихо, скрытно, не поднимая шума ни по линии спецслужб, ни тем более политического. Единственное, что оказалось на руку спецназу «Сокола» (Плетнёв принимал участие в захвате лично), так это отсутствие в Бандеровщине профессиональной системы охраны границ и компьютерных сетей. Хвалёные всёзнающие и всёумеющие потомки «истинных» укров – Бандеры и Шухевича, способные, по их словам, «справиться с русскими одной левой», не удосужились выстроить мало-мальски эффективную отслеживающую систему типа «Эол» (в Европе она была известна под названием Божье Око или Око Саурона) и пребывали в полной уверенности, что Бандеровщина неуязвима.

Операция по захвату пана Бойченко прошла без сучка и задоринки.

Жил он в собственном коттедже на берегу искусственного озерца, принадлежащего ему же, и часто рыбачил с борта обыкновенной резиновой лодочки. Усадьбу охраняла система геоконтроля «Сорочка», имевшая на вооружении беспилотник, и Бойченко чувствовал себя как у бога за пазухой.

Двадцать пятого мая, когда он утром сел в свою лодчонку с удочками, ему позвонили с Львовского узла связи и предупредили об отключении электроэнергии с девяти часов утра до двенадцати часов дня в связи с проведением профилактических работ на местной ЭТ-станции.

Ничего не подозревающий шестидесятивосьмилетний владелец усадьбы легкомысленно отмахнулся от предупреждения и выплыл на середину озерца в окружении сосново-елового леса.

Зависший над озером беспилотник выдал изображение хозяина домовому компьютеру, после чего вообще перестал что-либо передавать. Прекратила работу и автоматика коттеджа, так как перестала поступать электроэнергия от местной энергосистемы.

Над озером, но на высоте двадцати километров, появился ещё один беспилотник – «Скиф», прячущийся под пузырём стелс-режима. Он прицелился и выстрелил из «глушака», гипнолуч которого действовал на любое живое существо мгновенно.

Бойченко отключился, застыв с удочкой в руке.

Его персональный телохранитель-витс, оставшийся на берегу, не заметил ничего подозрительного, наблюдая за идиллической картиной рыбной ловли, и остался на месте, бдительно ворочая головой.

Спустя минуту Бойченко вдруг вернулся на берег, сел в личный флайт и, ничего не говоря телохранителю, поднял аппарат в воздух. Витс успел лишь спросить, что происходит и почему хозяин улетает без него.

– У меня возникла идея, – без малейшего напряжения в голосе ответил Бойченко. – Моим не говори, скоро вернусь.

Флайт поднялся на десять километров и сел на борт прогулочной яхты «Атаман Сагайдачный», принадлежащей местному олигарху Турчинову, прозванному «кровавым пастором» за неприкрытую поддержку украинских неонацистов. А поскольку яхта считалась идеально защищённым объектом, никто и не подумал справиться у Бойченко, зачем ему вздумалось сесть на воздушное судно, используемое в качестве центра нетрадиционных развлечений.

Обратно в усадьбу Бойченко уже не вернулся. Яхта имела собственный мобильный терминал метро, и изъять его с борта без шума было уже делом техники.

Захват сына Бойченко по имени Адольф тоже не доставил контрразведчикам особых хлопот. Его просто вызвали к начальнику подразделения майору Сторчаку, якобы для консультаций, и слабенький импульс «глушака» превратил двадцатипятилетнего парня в послушного барана.

Однако допросы того и другого разочаровали.

Бойченко-старший, несмотря на применение специальных пси-нормализаторов и лучевой обработки, успел лишь подтвердить свою принадлежность к «спящей» ячейке агентов Знающих и заикнулся, что на него вышли «иные». Больше он ничего практически не знал. Кто такие «иные», он сказать не успел – остановилось сердце. Спасти его не удалось.

Не помогло прояснить ситуацию и темпоральное сканирование мозга: бывший аналитик контрразведки был «шестёркой» в полном смысле этого слова и, по сути, представлял собой пустую банку из-под шпрот. Кто ему дал задание прослушивать линии связи «Сокола», медикам установить не удалось.

Его сын тоже ничего не знал и даже представить не мог, на кого работает. Отцу он верил безоговорочно и не задумывался, зачем тому знать, о чём говорят командиры контрразведки. Зато он обмолвился, что встречал отца в компании с гостем, по описанию похожим на Шамиля Исмаилова, бортинженера «Геодара», и тем самым подтвердил опасения Воеводина, предположившего заговор, связанный с таинственным возвращением «Геодара». Хотя истинную цель этого манёвра понять пока было невозможно. «Иными» могли быть как эмиссары тех же Знающих-Дорогу, так и некие недоброжелатели из числа обиженных людьми обитателей ядра галактики.

Из рабочего модуля второй базы Грымов связался с Ярославой:

– Давно не звонила. Новости есть?

«Давно» означало – три часа назад, и жена Руслана ответила иронически:

– Не звонила, потому что новостей кот наплакал. В комиссии девять человек, главный – физик, доктор наук, универсалист Дондоон, кстати, монгол, утверждает, что он потомок Чингисхана.

– Этого нам не хватало, – расстроился Грымов.

– Ведёт себя с подчёркнутой вежливостью, хороший спец, прекрасно разбирается в «кривой» геометрии.

Грымов кивнул. Под «кривой» геометрией подразумевалась геометрия неевклидова пространства, обоснованная законами нелинейной физики, по которым и печатались секции Суперструнника.

– Кого-нибудь подозреваешь?

– Всех, – нехотя улыбнулась женщина, сменившая домашнюю одежду на космический уник. – С виду мужики как мужики, но общаются чисто по делу, слишком скупо, словно боятся чего-то.

– Женщины?

– С ними нет никаких проблем. Я работала с обеими, и мы быстро нашли общий язык. Но и они выглядят задавленными, точнее, напряжёнными, как после ссоры с мужьями.

Грымов прищурился.

– Интересное заключение. Имеется опыт?

– С Русланом трудно поссориться, – покачала головой Ярослава; по её лицу пробежало облачко. – Хотя на его месте я никогда не простила бы свой уход.